Памятуя о тех двухстах миллиардах долларов

Памятуя о тех двухстах миллиардах долла­ров, которые Америка ежегодно теряет на конку­ренции с российской нефтью, вам могут выде­лить, ну, десять, двадцать миллиардов. Короче, денег хватит, чтобы не только купить на корню телевидение и газеты, но и запустить собствен­ный спутник. Это удобно, знаете ли. Свои теле­каналы. Возможность вещать на всю Россию. Двадцать четыре часа в сутки агитации в пользу вашей кандидатуры.

—  А какой интерес у американцев? — осто­рожно спросил Николаев.

—  У республиканцев, — педантично поправил Гливаков. — Интерес у них прямой. Когда вы станете президентом, вы первым делом (помня, кто привел вас к власти и чьи интересы вы выра­жаете) введете субсидии на энергоносители для российских обработчиков. А также резко снизи­те поставки сырья на мировой рынок, поскольку его и без того не хватает для собственных произ­водителей.

—  Я так и сделаю! — кивнул Николаев. — И без всяких американцев.

—  Вот видите, какая вы удобная фигура, — улыбнулся Гливаков. — Но эти ваши шаги вызо­вут крайне резкую реакцию МВФ. Вам предъ­явят ультиматум. Предоставление дальнейших кредитов и отсрочка по долгам будут поставлены в зависимость от возвращения к прежней по­литике.

—  При Иосифе Виссарионовиче мы, слава тебе Господи, жили, крепли и ни в чьем благосло­вении не нуждались.

—  Да, да, — кивнул Гливаков. — И ваше ок­ружение, и внутренняя изначальная логика ва­ших действий будут толкать вас к политике само­изоляции. В результате каспийская, а также тен-гизская нефть пойдет не через Россию, принося ей миллиардные прибыли и огромное влияние в мире, а через Закавказье — в Турцию. Или морем — че­рез Дарданеллы. Американцам не придется, таким образом, списывать в утиль свой шестой флот.

—  Ну, это еще надо все детально просчитать, — засопел Николаев.

—  Все уже давно просчитано, вы можете не беспокоиться, — улыбнулся советник. — Далее. Ваш фактический разрыв с МВФ приведет к тому, что будут предъявлены к немедленному погаше­нию все долги. Разумеется, оплатить вы их не сможете. В результате Россию объявят банкро­том, на все ее зарубежные счета наложат арест. Всякая торговля, в том числе нефтью и газом, остановится. Рынок мгновенно, прочно и навсегда займут американцы. Все! Игра сделана. Может быть, вы получите из штаб-квартиры республи­канцев открытку с поздравлениями по поводу успешного завершения операции.

Николаев долго и сосредоточенно молчал. За­тем посмотрел на своего визави и сердито рявкнул:

—  Так какого дьявола тогда вы навязываете мне этих американцев!

—  Уясните вы себе наконец, — сердито про­говорил Гливаков, — они уже в игре, шарик пу­щен, механизм включен, часы тикают...

—  Ничего не понимаю!

Если вы откажетесь, они сделают ставку на произнес политический советник. — Тем более что одна темная история, которая мне непонят­на, заставляет испытывать беспокойство.

—    Боже мой, что еще?

—    Вы стали каким-то нервным, — не без ед­кости заметил Гливаков.

—    С вами станешь... Так что там случилось?

—    По моим данным, Нужкин работал в Рос­сии на пару с неким Джеком Барнетом. Именно с ним он посетил Горинского в его банке. А за­тем... — Гливаков развел руками: — Затем Бар-нет куда-то пропадает, и его следы теряются. Мой источник никакой информацией на сей счет не располагает. И я просто ума не могу приложить...

—    Кажется,, к нам это не имеет прямого отно­шения, — отмахнулся Николаев. — Не будем за­бивать голову всякой ерундой. У нас и без того проблем хватает. Расскажите-ка лучше диспози­цию сегодняшнего торжества. — Николаев вздох­нул. — Дожили! Точно воры в законе, устраива­ем сходку под видом семейного торжества...

Гливаков пожал плечами.

—    Воры в законе неспроста такой тактики при­держиваются. Жизнь заставляет. И мы с вами тоже живые люди. Рождаемся, женимся, плодимся... Отмечаем юбилеи. И заодно обмениваемся мне­ниями по интересующему нас кругу вопросов. Это так естественно...

—    Где же мы будем сегодня обмениваться? — усмехнулся Николаев.

—    На даче у Федюшкина.

—   У Федюшкина, у Федюшкина, — наморщил лоб Николаев, припоминая.

—   Он первый замминистра металлообрабаты­вающей промышленности, — сказал Гливаков.

Ах, Валерий Сергеевич! — сообразил Ни­колаев. — Так, так...

—   Кстати, у него и впрямь день рождения. Вы привезли подарок?

—   Конечно. Лучшее, что выпускает наш часо­вой завод. В золотом корпусе.

—   Годится, — кивнул советник. — Не понра­вится, отдаст внуку. Тому будет чем в карты оты­грываться.

Николаева несколько задело такое пренебре­жительное отношение к его подарку, но он не показал виду.

—   Итак, кто же там будет? — поинтересо­вался он.

—   Разумеется, сам Федюшкин, оба американ­ца, Горинский со своей свитой... Не знаю, кого он притащит. И еще одна личность...

—   Что-то меня настораживает эта личность, — Николаев поднял глаза на своего политического советника.

—   Мне он тоже внушает большие опасения.

—   Кто это?

—   Некто Михаил Васильевич Круглое, дирек­тор крупной Сибирской ГЭС, кажется, где-то в Чернодонске. Тоже, между прочим, Герой Соци­алистического Труда.

—   И откуда же он взялся?

3 Зак. № 1

66

ГЕОРГИЙ ПОДЛЕССШХ

—      Насколько я понимаю, Круглов — протеже Горинского.