у Огонька с куражом полный порядок

—   И у Огонька с куражом полный порядок.

Крунфельд не успел ответить — раздался сиг­нал радиотелефона. Нужкин взял трубку и услы­шал знакомый голос.

—   Яшенька, душа моя! — приветствовал его Соломонов. — Звоню, как договаривались. С тебя причитается...

—   Нашли?

—   Он еще спрашивает! Смешно говорить. Чтоб я да не нашел!

—   И кто? — Нужкин замер.

—   Не по телефону! — ответил адвокат. — Тем более что я обнаружил еще кое-что. Навел, зна­ешь, осторожненько справочки по своим кана­лам. Так вот, твой бывший подельник — теперь большой человек.

—   Лев Михалыч, я смогу приехать сегодня только поздно вечером.

—   Да хоть в полночь, душа моя! Жду тебя! — И Соломонов закончил разговор.

—   Сегодня не получится с визитом к девоч­кам, — произнес Нужкин, кладя телефонную трубку. — Давайте завтра.

—   О'кеу, — кивнул Крунфельд. И добавил, бе­рясь снова за фотокамеру: — Смотрите, кто-то еще пожаловал.

На площадке перед воротами остановилась но­венькая блестящая черная "Волга", из которой показался седовласый высокий и представитель­ный господин с Золотой звездой на лацкане тем­ного костюма. Бросив что-то водителю, он бы­стрым энергичным шагом прошел к воротам и скрылся за ними.

—   Михаил Васильевич Круглов, — сказал Нуж­кин в ответ на вопросительный взгляд Крунфель-да, — директор одной из самых крупных россий­ских ГЭС, Чернодонской.

—   А, так это тот самый! — воскликнул Крун­фельд. — Туз из колоды Горинского.

—   Один из тузов, правильнее сказать. И ду­маю, что даже не козырной.

—   Козырей придерживают до последнего мо­мента, — кивнул Крунфельд.

—   Вот именно. Что, если мы с вами потащим за этот кончик?

—            А доводы?

—   Горинский прикрыт Стариком, к нему не подступишься. А через Круглова мы можем вый­ти на Консорциум.

Крунфельд размышлял некоторое время.

—    И что, вы так ничего и не знаете о Консо­рциуме? — спросил он.

—    Почти ничего. Известно, что он объединя­ет очень многих руководителей промышленных предприятий, а также главных специалистов по всей стране. Разбит на региональные отделения. И весь, от какого-нибудь безвестного рудника на Крайнем Севере до крупного завода ВПК в Ка­лининградской области, пронизан железной дис­циплиной.

—    И на чем же эта дисциплина держится? — с удивлением спросил Крунфельд.

Вот! Это первый вопрос, на который я очень хотел бы получить ответ. В конечном счете, —

—    помолчав, продолжил Нужкин, — всякая дисцип­лина держится на страхе и на деньгах. Но откуда этот страх? И откуда эти деньги?

—    Консорциум — политическая организация?

—    Полагаю, Консорциум изначально задумы­вался как сила, которая способна смести все пре­пятствия и привести к власти своих руководите­лей. Но я не знаю даже, какую идеологию они исповедуют — либеральную или консервативную.

—    Если исходить из того, что вы рассказали о Старике... — Крунфельд на секунду задумался. — Вряд ли он станет служить либералам.

Нужкин откашлялся.

—   А откуда вы знаете, на кого в действитель­ности работает Старик?

—   Даже так?

—   И никак иначе.

—   Но так же свихнуться можно.

—   А я вас предупреждал, мой друг. Если вам нужен спецназ, то вы ошиблись дверью. У нас здесь работа на сообразительность.

—   Только от нее почему-то иногда умирают, — хмыкнул Крунфельд. — Бедняга Барнет, наверно, скончался от умственного перенапряжения.

Нужкин нервно пробарабанил пальцами по ру­левому колесу.

—  Что же касается Консорциума, — сухо про­говорил он, — то известно только, что в нем пред­ставлены главным образом обрабатывающие от­расли. Впрочем, также много угледобывающих предприятий — шахты, разрезы. Похоже, там со­брались те, кто не выдерживает конкуренции с зарубежными производителями.

Крунфельд не без сомнения покачал головой.

—   Вырисовывается что-то демоническое... Вы не преувеличиваете?

—   А вы представьте себе, что морозным зим­ним днем из штаб-квартиры Консорциума при­ходит приказ, и в час "ч" парализуется движение. на железнодорожном транспорте, останавливают­ся турбины электростанций, не выходит на ли­нии общественный транспорт... Смятение, хаос, паника. А народ так легко раскачать... Перед ли­цом разразившейся катастрофы любое правитель­ство будет поставлено на колени через сутки, много — через двое. Останется только продикто­вать свою волю, а затем поднять упавшую власть.

—           И за всем этим стоит Горинский?

—   Во всяком случае, он один из тех, кто за этим стоит.

—            А наши в Лэнгли знают?

—            Наши в Лэнгли, похоже, будут не скоро.

—            Считаете, Билли обставит Боби?

—  А вы так не считаете? — мрачно отозвался Нужкин. И добавил: — Скорее уж наши будут в Кремле. И как раз на этом направлении нам с вами необходимо сосредоточиться.

Крунфельд некоторое время молчал, обдумы­вая услышанное.

—   Значит, вы думаете, — наконец заговорил он, — Огонек пустится вдогонку за Никитиным и придет прямиком к Старику.

—   Нет никаких сомнений, — ответил Нужкин, не понимая, куда клонит его помощник.

—   Но почему вы так уверены, что Никитин жив?

—   А как же иначе? — удивился Нужкин.

—   Старик мог его так же ликвидировать, как беднягу Барнета. Разве нет? Ведь он и Никитин, как вы говорили, враги.

—   Мда... — промолвил Нужкин. — Вы хоть доклад-то мой читали?

—   Я его знаю не хуже, чем собственную нало­говую декларацию, — парировал Крунфельд.

—   Но там же все написано. Никитин похитил

Молодцова и заставил того исповедаться перед кинокамерой. Видеокассеты с исповедью Молод­цова, а также, думаю, его собственноручные по­казания, Никитин переправил на Запад. Судя по всему, это настоящая бомба.